Существуют разные взгляды на происхождение этого
типа слов. Интересны два взгляда, а именно:

1) “русский мат заимствован из тюркских
языков во время монголо-татарского
нашествия”,

2) “русский мат есть изобретение
русского народа и весь мир ругается
матом по-русски” (Захарова 1994: 285).

Никто не знает, когда сформировалось само понятие мата, но Л. Захарова
(1994: 287) замечает, что это явление могло возникнуть “лишь с оформлением
языковых запретов, обусловленных культурно-историческими сдвигами,
изменением оценки каких-либо реалий действительности, то есть в эпоху
распространения христианства и введения литературного церковно-славянского
языка.” Из этого вытекает, что мат - это не совсем “продукт современной
народной культуры”. Л. Захарова (1994: 287) пишет также, что мат свободно
функционировал в народной речи в эпоху древне- и старорусского языка,
потому что этот язык существовал в форме диалектов и не знал кодификации.
Мат выполнял тогда свои прямые, номинативные функции. Он называл реалии
действительности.

Принадлежность мата к российской культуре не отрицает, однако, факта, что
современный русский язык находится в тяжёлой ситуации. “Язык новейших
реалистических, модернистских и постмодернистских произведений после 60-х
гг. нередко просто грязен,” - замечает Ю. В. Рождественский (1996: 7). Но
возможно, эта грязь символизирует разрыв с “дубовым языком” советской
эпохи. В последнее годы наступает процесс деидеологизации русского языка, а
наиболее ярко этот процесс проявляется в обсценизации. Язык начинает жить
самостоятельной, неподцензурной жизнью. В период перестройки и после неё на
страницы печати вылились матерные выражения. Но надо сказать, что и во
время существования СССР грубые слова появлялись в печати и в речах
политических деятелей. Они выполняли в советское время различные функции.
Некоторые из этих функций перечисляет Л. Миронюк (1995: 210),
а именно:

1) “функция сословно-классовой
характеристики (например, ленинские
фекальные определения интеллигенции, то
есть сравнение её с калом)”,

2) “функция рецензии-приговора (Сталин
на журнальном варианте одного из
рассказов А. Платонова начертал своё
прокурорское “подонок”)”,

3) “функция критического разноса (Хрущёв
заклеймил известную выставку художников
словом “пидерасы”, то есть исковерканное
“педерасты”)”.

Употребление “современных” бранно-матерных слов богаче. Их много и они
везде. Особенно в литературе. Использование в языке художественной
литературы непристойной лексики может быть объяснено задачами
реалистического изображения военного или лагерного быта (например,
произведения В. Астафьева, В. Шаламова), необходимостью правдивого
изображения жизни эмигрантов “третьей волны” (роман “Это я - Эдичка” Э.
Лимонова), а также попытками поэтизации обсценной лексики и фразеологии
(например, Ю. Алешковский). Об этом пишет Л. И. Скворцов (1994: 101).
“Некоторые писатели видят в матерщине часть национальной русской традиции,
чуть ли не как свойство русского характера вообще (подобно, например,
пьянству). В такого рода оценках немало преувеличений, однако, связь
сквернословия со склонностью к пьянству несомненно есть” (там же: 102).

Матерных слов, встречающихся на страницах российских литературных
произведений и российских новейших словарей, огромное количество. Видимо,
их следует упорядочить и классифицировать. М. Гроховски (1995: 16-17), по
отношению к польской вульгарной лексике, предлагает выделить группы,
пользуясь критерием степени их грубости, а именно:

Правильные - языковые единицы, охваченные табу независимо от их
семантических свойств и вида контекста употребления.
С их помощью разрушаются прежде всего языковые конвенции. Среди них
выделяем:

1) обычные грубые (pospolite-wulgarne),
которые представляют собой единицы,
считающиеся грубыми в культурной среде
общения, особенно между людьми старшего
и среднего поколения. К ним принадлежат
слова типа:

говно -кал, испражнение, вещь плохого
качества, безвыходное положение,
ничтожество (Флегон 1973),

говноед - скряга, скупой человек (там
же),

задница-задняя часть тела, на которой
сидят; ягодицы (там же), это не так
грубо, как “жопа”,

засранец-ругательство, производное от
слова “засранный” (там же),

2) грубые (wulgarne), то есть единицы,
которые всеми считаются грубыми,
например:

жопа -задняя часть тела, задница (там
же),

жопастый-с большой задницей (Шляхов
1995),

срать-испражняться, сереть (Флегон
1973),

3) очень грубые (bardzo wulgarne),
которые всеми
и везде принимаются как очень грубые,
например:

переебаться -совершить половой акт со
многими лицами противоположного пола
(Флегон 1973),

х..ня-гадость, ничего не стоящая вещь,
плохое дело (там же),

ебля-совокупление (там же).

Эти слова очень частотны и встречаются чаще других.

Бытовые - слова, которые разрушают языковое и культурное табу только в
определённых значениях, а именно, когда они относятся к частям тела и
физиологии человеческого организма. Примером такого рода выражений является
слово яйца, которое является грубым только в значении мужских половых
органов.

Встречается ещё один тип классификации русских грубых слов, а именно,
классификация по семантическим полям (см. Ильясов 1994: 11-20). Согласно ей
выделяем следующие матерные выражения:

1) формулы, не образующие больших групп,
например, слова типа

ебало-рот (Ильясов 1994: 11),

2) формулы характеристики человека и его
поведения, например:

коноёбиться-мудохаться, возиться (там
же: 14),

3) описание усталости, скуки,
приставания, например:

заебать-а) утомить, надоесть, замучить,
б) ударить (там же: 16)

4) описание интенсивных действий,
ударов, например:

ёбс-звукоподражательное местоимение (там
же: 17)

приебать-а) ударить, б) приделать (там
же: 18),

5) оценочные слова, определяющие
качество, количество, внешний вид,
например:

заебись!-отлично, прекрасно, хорошо (там
же: 19),

6) слова, определяющие неудачные
действия, например:

проебать-а) проиграть, б) растратить
(там же: 20)

(такие же значения имеют слова:
просрать,прохуярить),

7) выражения, обозначающие обман,
например:

наебать-обмануть,

объебон-а) обман, уловка, трюк, б) копия
обвинительного заключения (там же: 20),

8) слова, обозначающие злословие,
например:

наёбщик-это качество характера человека,
его характеристика.

Все эти слова отличаются огромной экспрессией, но ведь матерщина, это
именно “замена эмоционально и стилистически нейтрального слова более
грубым, пренебрежительным, заряженным эмоционально-экспрессивной оценкой”
(Захарова 1994: 287). Для мата характерны прежде всего динамика и
спонтанность, свобода и отсутствие тематических ограничений. У него нет
никаких запретов. Всё возможно. Нет табу. Поэтому и Н. В. Гоголь (цит. по
Захарова 1994: 290) сказал: “Нет слова, которое было бы так замашисто,
бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и
животрепетало...”.

Говоря о мате, нельзя забывать об арго. Эту лексику называют также
“жаргоном”, “сниженной разговорной лексикой”, “сленгом”, “экспрессивной
лексикой разговорного употребления”, “просторечно-разговорной лексикой”
(см. Елистратов 1995: 82).

Арго приближается к просторечию, но несомненно имеет связь и с матерщиной.
Шарль Балли писал, что “люди придают арго некое символическое значение;
арго непроизвольно вызывает в нашем сознании представление об определённой
“среде”, которой свойственна вульгарность, низкая культура” (цит. по
Елистратов 1995: 83). Лингвисты (например, Земская 1995: 169) замечают, что
понятия жаргон и арго не достаточно разграничены, но арго приписывают
обычно функцию тайности. “Арго - это загадка. В арго есть что-то
демоническое, бесовское, неистребимое. Тайну арго нельзя разгадать”
(Елистратов 1995: 83). Понятие арго, видимо, пришло из средневековья.
Этимологически, арго - это “банда, шайка воров, ватага подхалимцев, а
жаргон - это язык этой банды” (там же). В России большинство арготизмов
пришло из языка офеней, “мелких бродячих торговцев”, по мнению В. С.
Елистратова (1995: 86). Эти слова создали вскоре так называемую блатную
музыку (воровской жаргон), и оттуда они пришли в современную речь.

Почти каждая эпоха оставила после себя след своеобразного особенного языка
арго. Это началось уже с античности: проклятий Архилоха, разнуданности
философов-киников. В России же, “развитие религиозной мысли немыслимо без
“ругани” неистового прототопа Аввакума” (Елистратов 1995: 83). По мнению В.
С. Елистратова “арготизм - это бесспорная эмблема эпохи, прекрасно
передающая аромат времени” (1994: 592).