Если кратко - то враки и демагогия.

Прежде всего, "ювенальная юстиция" - это совсем не то, что описывает г-н Леонтьев. Ювенальная юстиция - система, работающая с малолетними правонарушителями.

То, что имеет в виду известный российский журналист, называется child protection, или защита прав детей.

Я не знаю, как работает эта система во Франции (похоже, там специальные суды разбираются и пересматривают решения каждый год), и не знаком с деталями ситуации некой Наташи Захаровой (кроме кликушеских заметок в российской прессе - хорошо бы услышать и мнение другой стороны...). Я зато довольно хорошо знаком с тем, как защита прав детей устроена в Канаде - я работал на проекте автоматизации службы защиты детей в провинции Онтарио. Типичные случаи:
- человек, выгуливающий собаку в 6 утра, видит соседского ребенка дошкольного возраста, идущего по улице в одной рубашке и босиком. Температура -5 по Цельсию, снег. Человек звонит в полицию. Одновременно с полицией прибывает инспектор службы защиты детей. Обнаруживают мать ребенка в компании друзей и подруг в состоянии наркотического опьянения. Ребенка временно помещают в приемную семью, поскольку мать не в состоянии обеспечить его здоровье и безопасность. Служба защиты детей привлекает психолога, чтобы определить, как и когда вернуть ребенка матери.
- мальчик приходит в школу с подбитым глазом, учителям говорит, что его избили родители. Вызванный ими инспектор службы защиты детей идет к мальчику домой, чтобы поговорить с родителями. Видит благополучный дом, семью хорошего достатка, вежливых и трезвых родителей. Выясняется, что ребенок вчера упал, катаясь на велосипеде. После дополнительной беседы с ребенком инспектор выясняет, что тому не купили мп3-плеер, который он просил, и мальчик решил отомстить родителям. Дело закрыто.

Общий принцип такой: если возникает подозрение, что здоровью и благополучию ребенка угрожает опасность, инспекция начинает расследование - опрашивает родителей, детей, учителей, соседей и проч. Если подозрение подтверждается, ребенка помещают в приемную семью; если непосредственной опасности нет, служба социальной поддержки будет просто навещать семью и наблюдать за изменениями, при необходимости проводят консультации. Решения инспекции можно оспорить в семейном суде.

В общем, никто не "использует каждый шанс, чтобы влезть в семью". Система работает вполне логично.

С трудом представляю себе провинциального чиновника, ежедневно горящего желанием "влезть в чужую семью". Ну ладно, заменю "никто не" на "маловероятно, что кто-то".

Кстати, о деле Натальи Захаровой: полный текст решения Европейского суда по правам человека http://justice.cloppy.net/Zakharova-c-France.doc. Поучительно, и не совсем так, как она представляет дело в интервью российским журналистам.